Впрочем, волосы у Рустама были черные. И в чертах лица, конечно же, восточное происхождение угадывалось.
– Все-таки ты и есть Рустам, – сказал я, склоняя голову. – Приветствую тебя, Великий! Спасибо тебе, что ты откликнулся на нашу просьбу.
Рядом со мной Алишер опустился на одно колено, словно доблестный рыцарь перед своим владыкой, – почтительно, но и горделиво.
– Афанди – не Рустам, – ответил древний маг. Взгляд его был затуманен, словно он слушал сейчас чей-то голос. – Афанди – мой ученик, мой друг, мой хранитель. Я больше не живу среди людей. Мой дом – сумрак. Если мне надо ходить среди смертных – я одалживаю его тело.
Вот оно что… Я кивнул, принимая его слова. Сказал:
– Ты знаешь, зачем мы пришли, Великий.
– Знаю. И я не хотел бы отвечать на вопросы Гесера.
– Гесер сказал, что ты…
– Мой долг перед Гесером – это мой долг. – В глазах Рустама сверкнул яростный огонек. – Я помню о нашей дружбе и помню о нашей вражде. Я просил его уйти из Дозора. Просил прекратить войну за людей… ради нашей дружбы и ради самих людей. Но Гесер похож на этого юношу…
Он замолчал, глядя на Алишера.
– Ты поможешь нам? – спросил я.
– Я отвечу на вопрос, – сказал Рустам. – На один вопрос. И тогда мой долг перед Гесером исчезнет. Спрашивай, но не ошибись.
Я едва не ляпнул: «Ты и вправду знал Мерлина?» Ох уж эти ловушки… задай один вопрос, загадай три желания…
– Что такое Венец Всего и как его проще всего достать с седьмого слоя сумрака? – спросил я.
На лице Рустама появилась улыбка.
– Ты напомнил мне одного человека из Хорезма. Хитрого купца, которому я задолжал… и пообещал исполнить три его желания. Он долго думал, а потом сказал: «Хочу помолодеть, исцелиться от всех недугов и стать богатым – это раз». Нет, юный маг. Мы не станем играть в эту игру. Я не исполняю желания, я отвечаю на один вопрос. Этого будет довольно. Что именно ты хочешь знать? Что такое Венец Всего или как его достать?
– Очень бы не хотелось оказаться в роли Пандоры, задающей вопрос: «Как открыть этот ларец?» – пробормотал я.
Рустам засмеялся – и в смехе его была нотка безумия.
А что еще ожидать от Светлого, растворившегося в сумраке и живущего рядом с врагами, которых он когда-то обрек на вечные мучения? Он сам назначил себе то ли наказание, то ли покаяние, которое медленно убивает его…
– Что такое Венец Всего? – спросил я.
– Заклинание, пробивающее сумрак и связывающее его с человеческим миром, – мгновенно отозвался Рустам. – Ты сделал правильный выбор, молодой маг. Ответ на вторую часть вопроса тебя бы смутил.
– Нет уж, если отвечаешь на один вопрос – так отвечай честно! – воскликнул я. – Объясни, как работает это заклинание, для чего оно служит!
– Хорошо, – неожиданно легко согласился Рустам. – Сила Иного – это умение использовать человеческую Силу, текущую сквозь все слои сумрака. Наш мир – словно огромная равнина, в которой бьют крошечные родники-люди, отдающие свою Силу, но не умеющие ею управлять. Мы, Иные, всего лишь рытвины, куда сливается вода сотен и тысяч родников. Мы не даем ни капли воды этому миру. Но мы умеем хранить и использовать чужое. Наша способность накапливать чужую Силу – следствие нашей способности погружаться в сумрак, пробивать барьеры между слоями и манипулировать все более и более мощными энергиями. Заклинание, которое придумал Великий Мерлин, стирает барьеры, отделяющие наш мир от слоев сумрака. Как ты думаешь, молодой маг, что произойдет в результате?
– Катастрофа? – предположил я. – Сумрачный мир… он же отличается от нашего. На третьем слое две Луны…
– Мерлин считал по-другому, – сказал Рустам. Похоже, он увлекся и, ответив на вопрос, был не прочь еще поговорить. – Мерлин считал, что каждый слой сумрака – это не случившееся с нашим миром. Возможность, не ставшая данностью. Тень, отброшенная на бытие. Наш мир не погибнет, а уничтожит сумрак. Сотрет его, как солнечный свет стирает тени. Сила, будто вода океана, зальет весь мир. И под слоем воды станет уже не важно, кто умел погружаться в сумрак, а кто нет. Иные утратят свою Силу. Навсегда.
– Это точно, Рустам?
– Кто знает? – Рустам развел руками. – Я отвечаю на твой второй вопрос, потому что не знаю ответа. Возможно, что так и будет. Что люди даже не заметят изменений, зато Иные станут обычными людьми. Но это самый простой ответ, всегда ли простое бывает правильным? Возможно, нас ждет катастрофа. Две маленькие луны столкнутся с одной большой, синий мох начнет расти на пшеничных полях… кто знает, маг, кто знает… Может быть, Иные ослабнут, но все же сохранят часть своих сил. А может быть, случится что-то совсем невообразимое. То, чего мы даже представить себе не можем. Мерлин не рискнул применить заклинание. Он придумал его забавы ради. Ему было приятно знать, что он может изменить весь мир… но он не собирался этого делать. И я думаю, что Мерлин был прав. Не стоит трогать то, что он спрятал в сумраке.
– Но за Венцом Всего уже охотятся, – сказал я.
– Плохо, – невозмутимо произнес Рустам. – Я бы советовал вам прекратить эти попытки.
– Это не мы, – сказал я. – Вовсе не мы. Это Инквизитор, Светлый и Темный, которые объединились между собой.
– Интересно, – согласился Рустам. – Нечасто одна и та же цель сводит вместе врагов.
– Ты можешь помочь нам остановить их?
– Нет.
– Но ты же сам говоришь, что это плохо!
– В мире очень много плохого. Но обычно попытка победить зло рождает еще большее зло. Я советую делать добро, только так можно добиться победы!
Алишер возмущенно фыркнул. И даже я поморщился от этого благого, но абсолютно бесполезного умозаключения. Поглядел бы я, как ты победил зло, Рустам, не примени вы с Гесером Белое Марево! Пусть мне было жалко заточенных Темных, но я ничуть не сомневался: уничтожь они двух Светлых на своем пути – тех Иных и людей, которых защищали Гесер с Рустамом, ждала бы мучительная гибель… Да, возможно, зло не победишь злом. Но и добра одним лишь добром не прибавишь.
– Ты хоть можешь предположить, чего они добиваются? – спросил я.
– Нет. – Рустам покачал головой. – Не могу. Стереть разницу между людьми и Иными? Но это ведь глупо! Тогда надо стирать все неравенство в мире. Между богатыми и бедными, сильными и слабыми, мужчинами и женщинами. Проще всех убить. – Он засмеялся, и я снова с ужасом понял, что Великий маг не в себе.
Но ответил я вежливо:
– Ты прав, Великий Рустам. Это глупая цель. Ее уже пытался добиться один Иной… с помощью книги «Фуаран». Правда, другим путем, превратив всех людей в Иных.
– Какой затейник, – без особого интереса ответил Рустам. – Но я согласен, это две дороги, ведущие к одной цели. Нет, молодой маг! Все, пожалуй, сложнее. – Он прищурился. – Я думаю, Инквизитор нашел что-то в архивах. Ответ на вопрос, что такое Венец Всего на самом деле.
– И?.. – спросил я.
– И это оказалось ответом, который устроил всех. И Темных, и Светлых, и хранящих равновесие Инквизиторов. Удивительно, что нашлась в мире такая вещь. Мне даже чуть-чуть любопытно. Но я рассказал все, что знаю сам. Заклинание Мерлина уничтожает разницу между слоями сумрака.
– Ты ведь сам обитаешь в сумраке, – заметил я. – Мог бы и подсказать! Ведь если сумрак исчезнет, ты погибнешь!
– Или стану обычным человеком и проживу остаток человеческой жизни, – сказал Рустам без особых переживаний.
– Погибнут все, кто ушел в сумрак! – воскликнул я. Алишер удивленно посмотрел на меня. Ну да… он же не знает, что путь Иных заканчивается на седьмом слое сумрака…
– Люди смертны. Чем мы лучше?
– Ну хотя бы предположи, Рустам! – взмолился я. – Ты мудрее меня. Что это может быть? Что мог найти Инквизитор?
– А ты сам его спроси. – Рустам протянул руку. Губы его шевельнулись – и поток ослепительного белого света ударил мимо меня к «тойоте».
Наверное, я мог бы заметить Эдгара и сам – если бы ожидал увидеть его на плато. А может быть, самая тщательная проверка ни к чему бы не привела. Он укрылся не в сумраке и не с помощью банальных заклинаний, доступных любому Иному. Эдгара скрывал от наших взглядов какой-то магический амулет, водруженный на голову и напоминающий не то тюбетейку, не то кипу. Назвать его шапкой-невидимкой мешали только размеры. Ну, пусть будет тюбетейка-невидимка, все-таки мы в Узбекистане.
Совершенно машинально я создал вокруг Щит и заметил, что Алишер поступил так же.
Только Рустама присутствие Инквизитора, казалось, ничуть не взволновало. Призванный им свет застал Эдгара врасплох. Инквизитор сидел на капоте машины, свесив ноги и невозмутимо наблюдая за нами. В первую секунду, похоже, он не сообразил, что происходит. Потом тюбетейка на его голове начала дымиться. Со сдавленным проклятием Эдгар сбросил ее наземь. И только тут сообразил, что мы его видим.
